Интервью партнеров GOLAW: Особенности работы адвокатов в уголовных делах

За последние три карантинных месяца правоохранительные органы заметно активизировались, проявляя повышенный интерес к работе бизнес-структур

констатируют партнеры GOLAW Анжелика Моисеева и Игорь Глушко

Почему практика уголовного права практически не ощутила влияния карантинных ограничений, какие вопросы правоохранительные органы преимущественно адресуют бизнесу, чего ждут клиенты от своих защитников, какие есть сложности в работе и каких процессуальных инструментов не хватает адвокатам — об этом «Юридической практике» рассказали партнер GOLAW, адвокат Анжелика Моисеева и Игорь Глушко, партнер GOLAW, руководитель практики уголовного права, адвокат.

— В чем причины постоянного роста спроса на услуги адвокатов, практикующих в сфере уголовного права?

Анжелика Моисеева (А.М.): В первую очередь это связано с тем, что наше общество уже давно не верит в сказки о добром «дяде Степе — милиционере» и уже успело разувериться в свежем мифе о честности и порядочности «новой реформированной полиции».

В довесок к собственным наблюдениям на нас обрушили поток информации о «полицейских негодяях» и о «малоквалифицированных прокурорах».

Общество утратило доверие к правоохранительной системе. Сегодня мы можем наблюдать трансформацию из ранее существующего порядка — «следствие разберется» в новую реальность — «защити себя сам».

Адвокат, практикующий в уголовных делах, фактически является единственным проводником во взаимоотношениях с правоохранителями и легальным инструментом защиты собственных прав и интересов в уголовном производстве.

Игорь Глушко (И.Г.): Не будем сбрасывать со счетов и то, что правоохранители порой проявляют очевидно нездоровый интерес к работе бизнес-структур. Бизнесу такой интерес не по душе, тем более если он считает, что никакие нарушения в процессе деятельности не допускались. Большинство хозяев бизнеса категорически против каких-либо внештатных, кулуарных отношений с правоохранителями, безосновательно открывать ящик Пандоры не хотят. Поэтому, осознавая существующие риски, бизнес зачастую спешит запастись качественной юридической помощью впрок, ну или, на худой конец, обратиться за помощью к адвокату, когда ситуация уже облачилась в определенную уголовно-правовую материю.

А.М.: Хотелось бы отметить, что и адвокатура в последние годы стала достаточно авторитетным органом. Сегодня успешный адвокат-криминалист — это не вчерашний правоохранитель с неудачно сложившейся карьерой, это уверенный, квалифицированный и сильный игрок шахматной партии под названием «уголовный процесс». Нынешняя адвокатура — это не поросший травой запасной аэродром для неудачников, это цельный орган профессиональных юристов, знающих, как защитить права других и отстоять свои права в профессии.

— К кому сейчас в основном возникают вопросы у правоохранительных органов? Какие составы преступлений инкриминируются?

И.Г.: Нам сложно ответить на этот вопрос, он касается масштабов всей страны, ответ на него имеется у государства. Однако мы можем сказать, что за последние три карантинных месяца правоохранители очень сильно активизировались.

Еще не до конца отошедший от финансовых потрясений бизнес вынужден пережить вторую волну испытаний, обрушившихся на него уже в обличии таких «родных» правоохранителей. Обыски, опросы, допросы — все вернулось на круги своя.

Интересно, что практически 90 % обысков, в которых нам довелось принимать участие за этот небольшой промежуток времени, имели странный повод. В одном случае суд дал санкцию найти на предприятии документы семилетней давности, которые могли бы принадлежать другу хозяина бизнеса, с которым последний некогда поддерживал хорошие отношения. В другом случае в небольшом офисе компании искали запчасти от авиатранспорта, которые якобы могли быть незаконно импортированы за границу. В третьем искали подтверждения слов оперативного сотрудника, что арендаторы могли прятать документы своего арендодателя, свидетельствующие о незаконности приобретения данного нежилого помещения в собственность девять лет назад. Даже обывателю понятно, что причина проведения этих обысков ничего общего с расследованием не имеет.

Теперь о том, что расследуют. Как и прежде, лидерами расследований остаются госзакупки. Иногда кажется, что в этой стране все без исключения госзакупки должны пройти аудит уголовным производством. Не утрачивают правоохранители интерес и к деятельности госчиновников, расследование злоупотреблений служебным положением все так же в тренде. Увеличилось количество расследований по декларированию недостоверной информации, стабильно расследуется получение служебными лицами неправомерной выгоды, или, проще говоря, взяточничество.

— На какие категорий дел ориентирована ваша фирма?

А.М.: Мы ориентированы в первую очередь на защиту бизнес-интересов, имеем опыт защиты от обвинений в совершении коррупционных преступлений. В то же время мы не отказываем в защите и по другим категориям дел: кражи, разбой, мошенничество, дорожно-транспортные происшествия, преступления против жизни и здоровья. Т.е. все то, чем занимается классическая адвокатура, нам не чуждо.

Безусловно, большая часть дел, находящихся в нашем производстве, — дела с экономической составляющей, служебные коррупционные преступления. Это объемные по своей наполненности дела с длительным досудебным расследованием и неспешным судебным разбирательством.

— Какие требования предъявляют бизнес и топ-чиновники к своим адвокатам? Каковы особенности коммуникации с такими клиентами?

А.М.: Независимо от статуса, социального положения у всех клиентов требования к адвокату одни и те же: профессионализм, быстрота реакции в нестандартных ситуациях и готовность принять на себя ответственность за результаты дела. Клиенты, конечно же, хотят слышать от адвоката то, что им приятно. Есть адвокаты, которые погружают своих клиентов в теплые ванны, абсолютно не заботясь о конечных результатах дела. Это неправильно, клиенту нужно давать объективную информацию, какой бы неудобной она ни была. Следует рекомендовать позиции, которые бы позволяли выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями и максимальным эффектом.

Безусловно, в каждом случае должен быть индивидуальный подход. Клиент должен доверять и быть откровенным с адвокатом, хотя для профессионального адвоката откровенность является вторичным фактором. На первом месте все же остается доверие. Профессиональный адвокат исходит из объективных данных, представленных стороной обвинения, и доказательств, собранных защитой. Зачастую эффективная защита не зависит от той правды, которой располагает клиент. Другое дело — его отношение к адвокату. Если у клиента нет связи с адвокатом на подсознательном уровне, добиться хорошего результата в деле сложно. Клиент должен осознавать, где стоит остановиться, а где и проявить эмоцию. Эти импульсы он получает от адвоката. Если не можешь найти общий язык с клиентом, лучше за дело не браться. Ничего хорошего из этого не получится.

— Насколько в сегменте уголовно-правовой защиты развиты аутсорсинг и сопровождение дела командой адвокатов? На каких принципах основывается сотрудничество?

И.Г.: За всех говорить не беремся, но у нас в последнее время аутсорсинг не приветствуется. Мы располагаем достаточным адвокатским ресурсом, позволяющим обеспечить надежную защиту. У нас слаженная команда, мы знаем, кто что из себя представляет и кто на что способен. У нас нет необходимости приглашать людей со стороны. Да и не каждый адвокат готов работать в команде и подчиняться коллективному решению. Адвокаты по своей природе люди амбициозные, для адвокатской профессии это хорошо. Но слаженная работа в команде, в первую очередь, предполагает обуздание личных амбиций.

В то же время есть производства, где мы работаем с адвокатами из других компаний. В большинстве случаев такая работа эффективна, в некоторых — деструктивна. Связано это с внутренней конкуренцией между адвокатами. Если такая ситуация складывается, незамедлительно ставим в известность клиента. Как правило, клиент решает проблему.

— Что бы вы отнесли к основным сложностям работы адвоката по уголовным делам в Украине? Эти сложности связаны с несовершенством регулирования или со сложившейся правоприменительной практикой, злоупотреблением правами?

И.Г.: Легких профессий не бывает. Чем выше профессионализм, тем легче в работе. Мы не привыкли жаловаться, но нам бы хотелось иметь качественный инструмент реагирования не явно незаконные действия правоохранителей. Например, мы бы хотели иметь возможности обжаловать у следственных судей немотивированные постановления правоохранителей о признании вещественными доказательствами предметов и документов, безосновательное объявление лица в розыск, немотивированные отказы адвокату в ознакомлении с материалами дела в порядке статьи 221 Уголовного процессуального кодекса Украины. Это было бы хорошими возможностями защиты и предостерегло бы правоохранителей от необдуманных действий в этой части.Как на уголовной практике сказалось введение карантинных ограничений?

И.Г.: Фактически никак. В начале карантина суды откладывали судебные заседания или просили подавать заявления о проведении слушаний без участников там, где участие было необязательным.

Спустя пару месяцев суды изменили тактику и стали слушать уголовные дела в штатном режиме. Специфика уголовных дел не предусматривает затягивание, поэтому работа возобновилась. Суды внимательно относятся к вопросам личной безопасности, на судебные заседания стороны допускаются в масках и после измерения температуры.

— В публичной плоскости регулярно появляется обсуждение вопросов взаимоотношений адвокатов и правоохранительных органов, а в последнее время — адвокатов и судей. Не менее регулярны «сливы» и «вбросы» по резонансным делам. Является ли это проблемой и какие меры реагирования возможны?

А.М.: Мир переменчив, такая его философия. Мы должны с достоинством принимать все изменения и учиться жить в новых условиях. Таковы правила.

В последнее время в прессе часто появляется информация о нечестных судьях, правоохранителях и адвокатах. Некоторые правоохранительные структуры вообще позволяют себе публиковать выдержки из материалов уголовных дел, формируя таким образом отношение общества к их фигурантам. На наш взгляд, публиковать огульные обвинения до момента вынесения окончательного вердикта судом недопустимо, также неправильно публиковать для непрофессиональной публики скупые данные из материалов. В то же время проблемой эти публикации не являются. Существует суд, который рассматривает дела, и по промежуточным судебным решениям мы уже можем судить, верными или не очень были такие новости.

Реагировать или нет? Вопрос, который следует решать в индивидуальном порядке. Стоит реагировать лишь тогда, когда ты однозначно сможешь получить от такой реакции какую-то выгоду: процессуальную или, скажем, позитивный пиар. Если конечной цели нет, то и обращать на это внимание не стоит. Новости долго не живут, имея свойство быстро забываться. На смену одним приходят другие.

— Низкий в целом процент оправдательных приговоров по уголовным делам — это показатель качества работы правоохранительных органов или недоработка адвокатов?

И.Г.: В таких данных нет ничьей заслуги, как и нет ничьей недоработки. Во-первых, преступления действительно совершаются. Во-вторых, правоохранители тоже умеют работать. И в-третьих, большинство дел, которые находятся на рассмотрении судов, не являются резонансными, и какой-либо умысел в привлечении очевидно невиновных лиц по таким категориям дел вы вряд ли найдете.

А.М.: Cудить надо не по количеству оправдательных приговоров, а по основаниям, которые способствовали принятию судами таких решений. Если зерном данного показателя являются некачественно собранные доказательства, то можно говорить о достаточно эффективном правоохранительном аппарате, который в большинстве случаев качественно расследует дела. Если же в основе оправдательных приговоров лежит фальсификация уголовных дел, то мы можем смело заявлять о большой проблеме в правоохранительных органах, которые допускают такие вопиющие случаи.

Нам точно не известно, какие из перечисленных оснований формируют статистику оправдательных приговоров.

— С другой стороны, есть категории дел, по которым, несмотря на большое количество уголовных производств, приговоров очень мало, — в чем здесь причины?

А.М.: Давайте посмотрим на Уголовный кодекс Украины. Сколько там статей в особенной части? Сколько там деяний определено как преступления? Достаточно большое количество. Там есть и редко встречающиеся составы, найти приговоры по которым крайне сложно. Ничего удивительного в этом нет.

Преступления против собственности, например кражи, распространены, преступления, связанные с незаконным распространением наркотических средств, тоже. А, скажем, экоцид, геноцид, пиратство в нашей стране редкость. Ответственность за такие действия предусмотрена кодексом, но это не значит, что, если их декриминализовать, все массово начнут заниматься пиратством.

— Сохраняется ли дисбаланс процессуальных возможностей стороны защиты и обвинения? Какие меры могут быть предприняты для их выравнивания?

И.Г.: Ответим на этот вопрос так: сейчас у стороны защиты гораздо больше полномочий, чем было в постсоветском кодексе. Хотелось бы больше, это правда. Мы должны понимать, что расследование по уголовным делам должно быть исключительно функцией государства и оно должно взять на себя полную ответственность относительно использования данных полномочий строго согласно закону. Чтобы это контролировать, суды должны получить больше полномочий. А поскольку суды сами по себе ничего без соответствующего обращения контролировать не могут, то у сторон должны быть расширены права касательно обращений за осуществлением контроля.

Например, судам нужно дать возможность отменять незаконные постановления следователей и прокуроров. В кодексе указано, что законные решения (постановления) следователей и прокуроров должны безоговорочно исполняться. А если они явно незаконные, то кто может остановить их действие? Согласно кодексу прокурор. Но прокурор в любом случае лицо, отягощенное определенным интересом относительно результатов расследования, и практика показывает, что вышестоящие прокуроры, как правило, не реагируют на незаконные постановления. Что делать: ждать подготовительного заседания суда? Через сколько лет оно произойдет, а если его не будет вовсе? Круг замкнулся, помощи ждать неоткуда.

Беседовал Алексей НАСАДЮК,

Издание «Юридическая практика»